В последнее время возбуждается все больше административных и уголовных дел против врачей. В связи с этим возникают два вопроса. Первый: кто виноват в этой ситуации — враждебно настроенные пациенты, правовые органы, предвзято относящиеся к медикам, или же порой мы сами, к сожалению, даем повод для подобных разбирательств? Второй вопрос: что делать, как защитить себя от обвинений с перспективой тюремного заключения? Разбираем ситуацию на примере дела краснодарских онкологов, взорвавшего профессиональную среду в начале лета.

В кратком изложении история выглядит следующим образом. Заведующий урологическим отделением краснодарского ГБУЗ «Клинический онкологический диспансер № 1», доктор медицинских наук, хирург онкоурологического профиля Игорь Борисович Сосновский и его коллега — Андрей Ашотович Ширвари 5 июня были задержаны ФСБ по подозрению в вымогательстве взяток у пациентов. Сосновского поместили в СИЗО, с Ширвари взяли подписку о невыезде, видимо, потому, что он начал давать показания против своего руководителя. В частности, сообщил, что тот «создавал особые условия для особых пациентов, которые были готовы платить деньги в карман заведующего».

Масштабы поборов, практиковавшихся в отделении, демонстрируют записи разговоров медиков, которые даже придумали свой «птичий язык», чтобы посторонним была непонятна их бухгалтерия. Следственный комитет (СК) Краснодарского края возбудил уголовное дело по части 2 статьи 290 УК РФ: получение должностным лицом взятки в значительном размере. Поскольку правоохранители предполагают, что речь идет о многих эпизодах взяточничества на миллионы рублей, данное дело стало самым серьезным за многие годы случаем коррупции именно среди врачей-клиницистов, а не медицинских чиновников. Хотя в отношении последних следствие тоже ведется. Силовики выясняют, не было ли у подозреваемого сообщников или покровителей в минздраве региона.

В поле зрения правоохранительных органов Сосновский попал в феврале 2025 года. К нему обратилась жена пациента, которому требовалась срочная операция. За быструю госпитализацию и хирургическое вмешательство Сосновский потребовал 150 тысяч рублей, прекрасно зная, что пациент имел все основания лечиться бесплатно по полису ОМС. Супруги согласились на предложенные условия, выплатив затребованную Сосновским сумму на следующий день после операции. А затем обратились в краевой СК. Когда уже в июне Сосновский был задержан, а на рабочем месте и дома у него прошли обыски, силовики изъяли более 7,8 млн рублей, 5,4 тыс. долларов и 900 евро. По предварительным данным, Сосновский вместе с Ширвари вымогал деньги не только за выполнение операций (обычно высокотехноло гичных, роботических, при помощи аппарата da Vinci), но и за ускорение госпитализации, улучшение условий в больнице и лечения в целом. Описанный выше случай попал в поле зрения краевых и федеральных телеканалов. Особенно жестко критиковал подозреваемых в коррупции врачей Андрей Куницын в своей передаче «Человек в праве» от 22 июня. Тележурналист сообщил, что к нему обратились еще несколько потерпевших с рассказами о своих злоключениях, и вдобавок он получил от правоохранителей данные «прослушки». В результате телеведущий представил краснодарских онкологов как беспощадных, циничных, предельно алчных и уверенных в своей безнаказанности преступников.

Вот, например, аудиозапись переговоров Сосновского и Ширвари: «Слушай, нам на следующей неделе должно хватить сверху. И простата легла, и потом опять две простаты. Почка еще ляжет в среду. У меня уже есть один, но очень-очень скромный. С 20‑м трамваем приехал». То есть суммы, получаемые от пациентов, врачи называли «трамваями». А номер трамвая 20 обозначал взятку в 20 тыс. руб.

«Сосновский и Ширвари всячески подчеркивали, — сообщает Андрей Куницын, — что торгу не место и не время. С дерзостью и наглостью они выносили вердикт больным людям. Хочешь жить — плати. Нужно было давать взятки, чтобы попасть на прием к докторам и получить необходимое лечение. Без денег ты не пройдешь в любом случае».

А вот рассказ пациентки, который приводит журналист НТВ: «Я ему задала вопрос сама. Сколько? Он: тридцать. Я достала из тумбочки, отдала. Уточнила: это сумма с анестезиологом? Сказал: нет, анестезиолог отдельно. А сколько ему? От десяти. Я попала в онкодиспансер с раком груди. От других больных узнала: у спасения жизни тут своя цена. И чем квалифицированнее врач, тем она выше. К примеру, услуги хирурга стоят 30 тысяч. Личное вмешательство заведующего — еще 50. А у кого тяжелее стадия, с тех еще больше берут. Тех, кто откажется платить, направят в другие больницы. Откуда такие таксы? Почему народ должен платить? Я пришла сюда не наращивать грудь, а по болезни, потому что я жить хочу. Тогда почему такое отношение к людям?»

— По словам пациентов, с которыми нам удалось побеседовать, — продолжает ведущий программы «Человек в праве», — преступная опухоль разрослась по всему диспансеру. Метастазы проникли и в другие отделения. Следователи выяснили, что взятка в больнице была нормой. Благодаря сарафанному радио пациенты точно знали, как устроена система. К примеру, хирурги привыкли получать деньги в журнал во время утреннего обхода. Анестезиологи брали мзду себе в карман, а вот заведующие отделением, как лица более высокопоставленные, принимали наличные в ящик стола в кабинете.

Другой пациентке анестезиолог сказал, что, если она не заплатит, «мы вам поставим плохую анестезию, вы вообще можете умереть». Но у женщины не было денег на взятку. От наркоза, сообщил Андрей Куницын, больная отходила тяжело, но ее состояние никого не волновало. Сразу после удаления опухоли теряющую сознание пациентку заставили самостоятельно идти в палату. Когда врачи сняли бинты, она обнаружила на теле глубокие шрамы.

— Конечно, — подчеркивает тележурналист, — не хочется верить, что это было сделано специально, в отместку за то, что она оказалась платить. Но тревожные мысли не покидают.

НЕ ВЕШАТЬ ЯРЛЫКИ

Казалось бы, все идет правильным путем, злодеев разоблачат и сурово накажут в назидание всем врачам страны. И прежде всего — тем онкологам, которые не прочь нажиться на своих больных, пользуясь тем, что их болезни внушают особый страх. Но в выступлении А. Куницына чувствуется какой-то перебор. Особенно в случае со шрамами «в отместку» за отказ платить и угрозами анестезиолога, что если ему не дадут взятку, то больная умрет от наркоза. Кстати, врач заведомо не мог сказать «поставим анестезию», это сленг не самых грамотных пациентов, у которых и уколы «ставят», и все на свете.

К тому же Куницын заявляет, что «преступная опухоль разрослась по всему диспансеру, взятка в больнице была нормой». В конце июля 2025 года в учреждении работали 275 специалистов. Выходит, что все они поголовно мерзавцы-коррупционеры? Но, может быть, правом предъявлять врачам обвинения СМИ могут воспользоваться только после того, как их подтвердит суд? Приходит на ум бессмертный роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», где чем дольше финдиректор варьете Римский слушал рассказ ставшего вампиром администратора Варенухи о неслыханных бесчинствах директора Лиходеева в ресторане «Ялта», тем яснее понимал: «Все врет Варенуха! Даже Степа на такое не способен!»

ДОСЬЕ НА СОСНОВСКОГО

Игорю Борисовичу Сосновскому 52 года, его жена работает в том же диспансере, у них две дочери. Врачебный стаж — 27 лет, все эти годы он лечил больных в данном учреждении. Сосновский — потомственный врач, с 14 лет начал работать санитаром, затем поступил в медучилище, а далее — в Кубанскую государственную медакадемию. Провел свыше 5 тысяч операций. «Один из опытных роботических хирургов-онкоурологов страны, оперирует на комплексе Da Vinci Si с 2014 года», — говорится на официальном сайте системы Da Vinci в России.

В 2014 году Сосновский стал победителем Всероссийского конкурса врачей в номинации «Лучший онколог России». Сообщалось, что в Краснодарском крае доктор Сосновский вместе с коллегами снизил смертность от онкоурологических опухолей на 5 %.

На популярном кубанском портале «93.RU Краснодар Онлайн» о задержании Сосновского люди оставили десятки комментариев, среди них и рассказы о коррупции. И вдруг находишь такое:

«Делали операцию мужу у Сосновского, ни слова о деньгах сказано не было, назначил дату операции как можно быстрее. Благодарны очень».

«Я лежал в урологическом отделении у Сосновского, они с Ширвари и оперировали. Никаких намеков на деньги. Все обследования прошел бесплатно. Очередь на операцию была — ну, может, месяц ждал, но я же не один такой больной. Затем лежал на "химиях", тоже ничего про деньги не слышал. Благодарен всем врачам, кто меня вылечил — третий год уже ремиссия!»

«Перед операцией была доброжелательная беседа с Сосновским, посоветовал, как ускорить анализы, которые потеряли в поликлинике. Пыталась вручить ему деньги — не взял. До сих пор жива, никаких последствий после операции. Сейчас про него много плохого говорят. Но если уж сказать начистоту, все хорошие и известные у нас врачи — люди не бедные. Так что, если копнуть поглубже, обвинить можно каждого. То же и с Сосновским. Ну, посадите. А кто лечить будет?»

НОВАЯ КАМПАНИЯ?

Вспоминается череда громких судебных дел против врачей в 2010‑х годах. Их обвиняли в ошибках или халатности, которые приводили к гибели людей или тяжелым последствиям для здоровья, привлекали к уголовной ответственности и оправдали (как это случилось с московским гематологом Еленой Мисюриной) далеко не всех. Так, 29 июля нынешнего года присяжные Московского областного суда признали врачей Елену Белую и Элину Сушкевич виновными в убийстве новорожденного. С 2018 года по этому делу была целая череда судов. Преступление, в котором их обвиняют, предусматривает от 8 до 20 лет лишения свободы.

«Дела врачей» вызывали большой резонанс. Медицинское сообщество дружно вступалось за подсудимых. Доктора обвиняли власти в том, что таким образом они ищут внутреннего врага, на которого хотят переложить ответственность за усугубляющиеся проблемы нашего здравоохранения. А не может ли арест Сосновского и Ширвари оказаться продолжением тех же «дел против врачей», но уже в формате новой и более агрессивной кампании? Там докторов обвиняли в ятрогенных преступлениях. А теперь коррупция, взяточничество. Да еще в огромном масштабе и по отношению к онкобольным, где промедление в лечении смерти подобно и поэтому пациент отдаст любые деньги, лишь бы остаться в живых.

КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА

Прокомментировать эту ситуацию мы попросили кандидата медицинских наук Николая Викторовича Кислова, онколога ГБУЗ «Областная клиническая онкологическая больница» Ярославской области:

— Была такая советская байка: нарком здравоохранения Семашко попросил Сталина повысить зарплату врачам. Но тот отказался со словами: «Хороших врачей народ прокормит сам, а плохие нам не нужны». Независимо от того, было так на самом деле или нет, фраза до сих пор упоминается, причем даже в положительном контексте. Хотя на самом деле это предельно циничное высказывание: дескать, государству нет дела ни до пациентов, ни до врачей. Пусть народ разбирается сам, как считает нужным. Вот он и разбирается до сих пор…

На вопрос «А кто лечить будет?», вынесенный в заголовок статьи, хочется ответить: тот, кто не будет вымогать деньги у пациентов — людей, заведомо находящихся в зависимом положении! В страхе, сомнениях, порой в отчаянии. Вопрос о том, виновен человек или невиновен, решает суд. Все дальнейшие рассуждения в данном случае имеют условный характер. Хочется избежать высокопарных изречений, но есть вещи, которые делать нельзя, потому что их нельзя делать по определению. И если предварительная информация соответствует действительности, то речь идет о преступлении. И в данном контексте журналистские преувеличения, если они и были, вполне оправданны. На этом можно было бы закончить комментарий, но у любого социального явления — а в данном случае приходится обсуждать вымогательство у онкологических пациентов — есть системные условия.

Невозможно представить подобную ситуацию в условной государственной больнице или университетской клинике Германии, Финляндии или Испании: условный хирург подошел к условному пациенту, поступившему на хирургическое лечение, и потребовал деньги за операцию. Мне кажется, что наш воображаемый пациент даже с пятого раза не поймет, о чем речь. Это сложно представить, и причины всем понятны: достойная оплата труда врача и уверенность пациента в своих правах. Также невозможно это вообразить в частной медицине в России, которая бурно развивается вследствие нарастающего несовершенства медпомощи в системе ОМС.

У нас есть два участника ситуации: тот, кто вымогает, и тот, кто платит.

Врачи. Сегодня практически не существует государственной системы, позволяющей отличить врача, интересующегося медициной, от того, кто просто работает на работе, «хорошего» от «плохого». Доплаты за ученые степени в практическом здравоохранении отсутствуют. Они и были-то смешные, а сейчас их вообще нет. Подготовка докладов и написание статей никак не оцениваются. Зарплата заведующего отделением в провинциальном здравоохранении отличается от зарплаты врача едва ли на 10 тыс. рублей. Система присвоения квалификационных категорий архаична и не отражает фактическую ценность специалиста: главное в ней — стаж. А в материальном выражении категории между собой отличаются парой тысяч рублей. Вновь выстроенная система непрерывного медицинского образования (НМО) оказалась более чем формальной. Получается, что стремящийся к высотам своей профессии врач, затратив кучу времени и энергии, должен монетизировать свою высокую квалификацию как-то сам. Главным образом — искать пути, мало связанные с государственной медициной, в которой все как было, так и есть, а «писанины прибавилось». Некоторые, видимо, выбирают незаконный путь, к сожалению, вполне сочетающийся с их высокими профессиональными навыками, ключевой должностью и близостью к какой-либо высокой технологии лечения, доступа к которой на всех не хватает.

Пациенты. Если ни один из пациентов не будет «платить в карман», отделение опустеет? Никого не будут лечить? Никто об этом не задумывается. Этому способствует имеющееся несоответствие фактических возможностей системы здравоохранения декларируемым. На деле получается, как в том анекдоте про «положено и не положено». В результате у большинства пациентов присутствует стойкое ощущение, что если не подсуетиться, то чего-нибудь хорошего не достанется. Что умножается на недоверие к официальным органам и принцип «правду искать — себе дороже».

Ну, и еще пара аспектов общественной жизни. Редкий современный отечественный сериал обходится без сюжета, когда главный или не главный герой попадает в сложную жизненную ситуацию в связи с необходимостью собрать крупную сумму денег на операцию маме, папе, сыну, дочке и пр., так как это вопрос жизни и смерти. Сериалы смотрят много людей, и будущие пациенты в том числе. Критическое осмысление содержания: «Почему это операция по спасению жизни — платная?» — не подразумевается. Еще одно явление в нашем обществе, способствующее обсуждаемой ситуации, — сакрализация или героизация профессии врача (не путать с уважением!). Экономическая выгода на уровне страны очевидна. Можно спеть песню «Люди в белых халатах» один раз в год, наговорить кучу банальностей про призвание, подвиг и альтруизм. И далее, заплатив зарплату, как у курьера, сказать: «Старик, ну ты же клятву давал, а мы тебе песню спели!» С моей точки зрения, сакрализация любой профессии способствует неадекватной оценке труда специалиста с обеих сторон: одни думают, что можно меньше платить, другие работают за две копейки, видимо, ощущая себя в одном ряду с апостолами. Ну, например, давайте транспонируем ситуацию на строителей: «Вау! Они строят многоэтажные здания, которые не падают! Ну, чисто герои! Пусть героически больше работают за ту же зарплату!» Думаете, прокатит?

МНЕНИЕ ГЛАВРЕДА

Начатый в колонке редактора разговор о том, что общего между новостью об инновационных вакцинах и делом краснодарских врачей, профессор Н.В. Жуков продолжил следующим образом:

— К сожалению, труд медицинского работника — нечто эфемерное, его цена определяется обществом в «вольном порядке», а разницу между необходимым врачу для мотивации заработком и тем, что он реально получает, можно легко оправдать тем, что врачебный долг — спасать пациента в любом случае. Но, увы, это работает далеко не всегда, и некоторые врачи либо абсолютно незаконно «добирают» материальную мотивацию с пациентов (как герои сюжета) и вместо того, чтобы дальше спасать жизни за счет инновационного лечения, отправляются в тюрьму, либо уходят из государственной медицины в другие сферы деятельности. А оставшихся, довольных зарплатой и/или готовых работать за идею, увы, не хватает…

В случае же с материальным активом — таблеткой, вакциной, медицинской техникой, даже спасающей жизни, даже не имеющей альтернатив, все обстоит иначе. Если на разработку и производство нужно 500 тыс., а выделяют 300 тыс., процесс просто не начнется или не дойдет до финала. И никто не будет удивляться — почему? Так что, возможно, для решения проблемы нужно просто уравнять в правах разные компоненты спасающих жизни инноваций. Я не предлагаю ввести для компаний-разработчиков инновационных препаратов замену значительной части финансовой мотивации долгом спасения жизней пациентов, я за действительно мотивирующую оставаться в профессии оплату труда медработников! Хотя, конечно, все равно найдутся отдельные «товарищи», которым любой оплаты будет мало (как и нечестные разработчики, пытающиеся обмануть платящее им общество). Но, уверен, что их потерю медицинское сообщество и тем более общество легко переживет.

МЕРА ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Привлечь врача к уголовной ответственности за взяточничество могут по статьям 290 (получение взятки) или 291.2 (мелкое взяточничество) УК при соблюдении некоторых условий. Первое: медработник должен занимать административную должность в госучреждении здравоохранения (заведующий отделением, врач, который выдает пациентам листки временной нетрудоспособности, справки или рецепты). Второе: между получением вознаграждения от пациента и выполнением конкретной трудовой обязанности врача должна существовать связь. Например, если больной по своей собственной инициативе захотел отблагодарить доктора, который успешно провел операцию, взяткой это не будет. В этом случае врач выполнял свою основную трудовую функцию — оказание медицинской помощи. Он не занимал административную должность, а успех операции не зависел от того, передаст пациент ему деньги или нет. Если же врач получил вознаграждение за выдачу рецепта на бесплатные лекарства или потребовал деньги за операцию, на которую больной имел право в рамках ОМС, то такие действия уже можно квалифицировать как взятку. За ее получение по статье 290 УК медработнику грозит уголовная ответственность в зависимости от размера взятки: до 25 тыс. руб. (незначительный размер); более 25 тыс. руб. (значительный размер); более 150 тыс. руб. (крупный размер); более 1 млн руб. (особо крупный размер). Максимальное наказание за указанное преступление — штраф в размере от 3 млн до 5 млн руб. Суд может лишить врача права занимать соответствующие должности в течение 15 лет или посадить в тюрьму на срок от 8 до 15 лет со штрафом в размере семидесятикратной суммы взятки. В УК предусмотрена ответственность за мелкое взяточничество, то есть за получение не более 10 тыс. руб. Минимальный размер не установлен, поэтому даже 100 руб. могут посчитать взяткой. За такое преступление грозит менее суровое наказание: от штрафа в размере до 200 тыс. руб. до лишения свободы на срок до одного года.

                                                                                                                                                                                    Вадим Кириллов, к. м. н.